Bono: История примирения (2025) Онлайн

В документалке «Bono: История примирения» (2025) нет пафоса, хотя могла бы быть. Всё-таки фильм про одного из самых известных музыкантов последних десятилетий. Но здесь акцент не на громких концертах, не на титрах вроде «голос поколения», а на самом человеке. На том, что остаётся за пределами сцены, интервью и телекамер. И на тех темах, которые он годами носил с собой — и наконец решился проговорить.

Фильм снят в США, хотя охватывает намного больше, чем одну страну. Это и Ирландия, где Пол Хьюсон, он же Боно, вырос, и Африка, в которую он десятилетиями ездил с гуманитарными инициативами, и международные конференц-залы, где он разговаривал с президентами, а потом — с теми, кто был на дне. Режиссёр Майкл Уэлш подошёл к проекту не как фанат, а как наблюдатель. И это чувствуется — здесь нет героизации, всё снято сдержанно, будто без особых ожиданий. И от этого только честнее.

В центре фильма — сам Боно. Но не как фронтмен U2, а как человек, который слишком долго жил между двумя мирами. С одной стороны — сцена, грандиозные туры, стадионы, хиты. С другой — постоянные попытки разобраться в себе, в прошлом, в собственных ошибках. Само название «История примирения» — не о политике. Хотя и о ней тоже. Но в первую очередь — про внутреннюю работу, которую он начал поздно, но вовремя.

Сеттинг у фильма подвижный. Камера перемещается из Дублина в Нью-Йорк, из Кигали в Лондон. Где-то это архивные кадры 1980-х, где-то — интимные разговоры на кухне. Мы видим старые VHS-записи, фотографии, записи радиоинтервью, съёмки из-за кулис. Но не ради ностальгии, а чтобы понять, как формировалась личность, на которую все смотрели снизу вверх, а он сам — вверх не смотрел почти никогда.

Фильм строится как череда откровенных бесед. Перед нами Боно, уже не тот мальчик с анархистским задором, а зрелый мужчина, прошедший через смерть родителей, конфликты с друзьями, публичную критику и собственную усталость от славы. Он говорит о своём отце, о религии, о поиске смысла в 90-х, когда U2 стали слишком большими даже для самих себя. Но главное — он говорит о границе между искусством и активизмом. О том, каково быть артистом, который не просто поёт, а лезет в политику. Каково — ошибаться на глазах у миллионов.

Есть сильный эпизод, где он вспоминает, как после встречи с Джорджем Бушем-младшим его обвинили в продажности. «А я ведь просто хотел выбить списание долгов для африканских стран», — говорит он. Этот момент очень показательный: фильм не выгораживает его, но и не судит. Он даёт пространство для размышлений. А ещё — показывает, сколько внутренней работы нужно, чтобы научиться быть собой, не пытаясь всем нравиться.

В «Истории примирения» много тишины. Сцен, где Боно просто сидит, слушает, смотрит в окно или открывает блокнот. Это не поза. Это как раз про то, как человек, уставший говорить, учится слушать. И это делает фильм особенно живым. Он не гонится за драмой, но вся драма здесь — в паузах.

Меня лично задел момент, когда он говорит о том, как начал по-новому выстраивать отношения с участниками группы. Без давления, без контроля. Просто как с друзьями, с которыми однажды ты перестаёшь спорить о саунде и начинаешь говорить о жизни. Эта простая мысль оказалась неожиданно сильной.

Кульминации как таковой у фильма нет. Но есть чувство завершённости. Не в смысле, что герой «разобрался со всем», а в том, что он наконец перестал бежать. Фильм заканчивается тихо, без фанфар, но остаётся ощущение, что ты провёл полтора часа с живым человеком, а не с легендой.

Критики отметили удивительно честную подачу. Зрители — простоту и глубину одновременно. Это не фильм для тех, кто ждёт музыкального фейерверка. Это фильм для тех, кому интересны люди. Особенно такие, которые вроде бы уже давно всё про себя рассказали — а на деле только начали.

«Bono: История примирения» — не про U2. И даже не про музыку. Это история о том, как человек с мировой известностью в какой-то момент останавливается, чтобы понять: всё, что он делал — от концертов до кампаний по борьбе со СПИДом — было не только про других, но и про самого себя. Смотреть стоит хотя бы ради этой честности. Потому что она, похоже, и есть настоящая кульминация всей его истории.